«Линкольн» для адвоката - Страница 20

Она всегда называла меня Микки Мантлом, хотя к моменту ее рождения великий бейсболист уже давно сошел со сцены и она едва ли могла что-то знать о нем или его игре. Для нее это было просто имя. Подозреваю, она с тем же успехом могла бы называть меня Микки-Маусом – с той разницей, что мне бы это, пожалуй, не слишком понравилось.

– Попытаюсь, Глория, – ответил я. – Что с твоим лицом? Как это случилось?

Она лишь отмахнулась:

– Небольшое разногласие с одной девушкой в нашей общаге.

– Насчет чего?

– Так, женская дребедень.

– Ты что, употребляешь прямо здесь?

Она поглядела на меня возмущенно, потом попыталась обиженно надуть губы.

– Ничего подобного.

Я внимательно к ней присмотрелся. Она казалась искренней. Может, правда драка была не из-за наркотиков.

– Я не хочу здесь оставаться, Микки, – сказала она своим нормальным голосом.

– Вполне тебя понимаю. Я и сам не хочу здесь оставаться и скоро должен уйти.

В тот же миг я пожалел о последних словах и о том, что напомнил ей о ее положении. Но она, похоже, даже не обратила на них внимания.

– Ты бы пристроил меня в какую-нибудь досудебную программу, где я бы могла прийти в себя?

Я подумал: любопытно, что подсевшие на наркотики одинаково именуют противоположные понятия. И «кайфануть», и «протрезветь» – все это у них «прийти в себя».

– Проблема в том, Глория, что мы проходили программу реабилитации в прошлый раз, помнишь? И она совершенно явно не дала результата. Так что на этот раз уж я не знаю. Видишь ли, у них есть разные варианты таких программ, и судьи с прокурорами не любят направлять людей вторично в то же самое место, особенно когда те однажды не воспользовались предоставленной возможностью.

– Что ты имеешь в виду? – запротестовала она. – Я воспользовалась предоставленной возможностью. Я отбыла эту проклятую программу от звонка до звонка.

– Верно. Это хорошо. Но затем, после окончания, ты опять взялась за свое, и вот где ты сейчас. Ни прокурор, ни судья не назовут это успехом. Я должен быть с тобой честным, Глория. Вряд ли у меня получится пристроить тебя в какую-то реабилитационную программу на сей раз. Думаю, ты должна приготовиться к тому, что сейчас они поведут себя жестче.

Ее глаза страдальчески закрылись.

– Я не могу здесь оставаться, – сказала она слабым голосом.

– Послушай, в тюрьме тоже есть всякие программы. Ты вылечишься и выйдешь на свободу, получив еще один шанс начать с чистого листа.

Моя собеседница покачала головой; она выглядела опустошенной и сломленной.

– Ты уже давно в этой профессии, – продолжал я. – На твоем месте я бы подумал завязать и куда-то отсюда податься. Из Лос-Анджелеса, я имею в виду. Уезжай и начни все сначала.

Она гневно посмотрела на меня:

– Начать сначала и заняться – чем? Взгляни на меня. Что ты мне предлагаешь? Выйти замуж, нарожать детишек и разводить цветы?

У меня не нашлось на это ответа, как и у нее.

– Поговорим об этом в свое время. А сейчас давай займемся твоим делом. Расскажи мне, что произошло.

– То, что всегда происходит. Я проверила парня на вшивость, и все вроде казалось нормальным. Он не вызывал опасений. Но оказался легавым – ну и все.

– Ты сама к нему поехала?

– Да, в «Мондриан». У него был номер люкс – вот еще почему я купилась. Копы обычно не снимают таких номеров. Бюджет не позволяет.

– Разве я не говорил тебе, как это глупо – брать с собой кокаин, когда работаешь? А уж если человек сам просит тебя принести, тогда уже точно это коп.

– Я все это знаю, и он не просил меня. Я забыла, что у меня с собой кокаин, понимаешь? Мне его дал другой мужик, до этого. Что мне оставалось сделать – бросить его в машине, для парковщика?

– Что за человек, который тебе его дал?

– Мужик из «Тревлоджа», на бульваре Санта-Моника. Я обслуживала его накануне, и он предложил его мне в качестве оплаты – ну, понимаешь, вместо наличных. Потом, выйдя от него, я проверила телефонные сообщения – меня ждал вызов от клиента из «Мондриана». Поэтому я сразу ему перезвонила, договорилась о встрече и поехала прямо туда. Я забыла, что у меня зелье в сумочке.

Заинтересовавшись, я подался вперед. В деле мне показался некий просвет.

– Этот парень из «Тревлоджа», кто он такой?

– Не знаю, увидел мое объявление на сайте.

Она находила клиентов через сайт, посвященный эскорт-услугам.

– Он сказал, откуда он?

– Нет. Мексиканец или кубинец, что-то в таком духе. Он сам был весь потный от наркоты.

– Когда он давал тебе кокаин, ты не видела, есть ли у него еще?

– Да, у него еще оставалось. Я надеялась на предложение прийти снова, но… похоже, я не то, чего он ожидал.

В прошлый раз, когда я просматривал ее объявление на сайте LosAngelesDarlings.com, дабы убедиться, что она еще жива, размещенные там фотографии были по меньшей мере пяти-, а то и десятилетней давности. Неудивительно, что это вызывало некоторое разочарование, когда клиенты открывали двери своих номеров.

– Сколько у него оставалось?

– Не знаю точно. Но будь это последнее, он не стал бы мне отдавать.

Веский довод. Просвет сделался ярче.

– Ты проверила его документы?

– Ясное дело.

– Что именно? Водительские права?

– Нет, паспорт. Он сказал, что у него нет прав.

– Как его звали?

– Гектор как-то там.

– Ну же, Глория! Гектор… как дальше? Постарайся вспомнить.

– Гектор что-то там Мойя. Там было всего три слова. Но я запомнила только «Мойя», потому что, когда он вынес кокаин, я сказала: «Гектор, Гектор, а есе мойя?»